Вооруженные силы афганистана дислокация на карте. Войсковые операции. Данные по оксва
Первые этапы подготовки к операции. Операция по захвату и уничтожению Х. Амина получила кодовое название "Шторм-333". Силы для проведения этой акции формировались постепенно. Еще в середине сентября сразу же после захвата власти Х. Амином в Кабул для изучения обстановки прибыли 17 офицеров из спецподразделения КГБ СССР во главе с майором Я. Семеновым. Они разместились на одной из вилл советского посольства и до поры до времени работали в различных ведомствах.
9 и 12 декабря с аэродромов узбекских городов Ташкента и Чирчика был переброшен на авиабазу Баграм под Кабулом "мусульманский" батальон. Все офицеры и солдаты были одеты в афганскую военную форму, сшитую по образцам, присланным по линии военной разведки.
В начале декабря в Баграм прибыли еще две подгруппы специальной группы КГБ "Зенит" (по 30 человек в каждой), а 23 декабря - спецгруппа "Гром" (30 человек). Такие кодовые названия у них были в Афганистане, в Центре они назывались по-другому: группа "Гром" - подразделение "А" или, по версии журналистов, "Альфа", а "Зенит" - "Вымпел". Численность "зенитовцев" в Афганистане вместе с ранее прибывшими достигла более 100 человек. Общее руководство ими осуществлял А.К. Поляков.
Переброска подразделений. Примерно с середины декабря началась форсированная переброска мелких армейских подразделений в Афганистан. С одним из них нелегально прибыл Б. Кармаль, который обосновался в Баграме под охраной сотрудников 9-го управления КГБ. Здесь же находились и М.А. Ватанджар, С. Гулябзой и А. Сарвари, сподвижники бывшего генсека НДПА Н.М. Тараки. В середине декабря планировалось убрать Х. Амина, и новое руководство к моменту переворота обязано было находиться в Афганистане.
"Объект Дуб". 11 декабря заместитель командующего ВДВ генерал-лейтенант Н. Гуськов поставил задачу: захватить "объект Дуб" - резиденцию Амина в центре Кабула. Ни плана дворца, ни системы его охраны не было. Известно было только, что дворец охраняют примерно две тысячи гвардейцев. Штурм поручался всего двадцати двум "зенитовцам" и роте "мусульманского" батальона. 13 декабря в 15.30 личный состав получил приказ на боевые действия. Бойцы должны были за час выдвинуться из Баграма в Кабул и штурмом овладеть резиденцией Амина. Неизвестно, чем бы закончилась эта авантюра, но, к счастью, в 16 часов последовала команда "отбой".
Сотрудники "Зенита" В. Цветков и Ф. Ерохов пристреляли снайперские винтовки на 450 метров - именно с такого расстояния они намеревались стрелять в афганского лидера. Выбрав позиции на маршруте обычного следования Амина в Кабуле, они установили дежурство, но помешала усиленная охрана вдоль всей трассы.
Окончилось неудачей и покушение на Амина 16 декабря. Он был легко ранен, а его племянник Асадулла Амин, шеф афганской контрразведки, получил серьезное ранение и после операции, сделанной советским хирургом А. Алексеевым, самолетом был отправлен на лечение в Советский Союз. За находившимися в Баграме оппозиционерами во главе с Б. Кармалем из Ферганы прилетел самолет Ан-12, и они снова улетели в СССР.
Амин перемещает резиденцию. Только поздно вечером 17 декабря "зенитовцам" и "мусульманскому" батальону поставили задачу выдвинуться из Баграма в Кабул в район Дар-уль-Амана, куда перемещалась резиденция главы ДРА. 18 декабря полковник В.В. Колесник, ранее руководивший подготовкой "мусульманского" батальона, получил приказ от начальника ГРУ генерала армии П.И. Ивашутина вылететь в Афганистан для выполнения специального правительственного задания. Вместе с ним направили подполковника О.У. Швеца. 19 декабря в 6.30 они отправились с аэродрома Чкаловский через Баку и Термез в Баграм. Из Термеза летели еще с двумя попутчиками - сотрудниками КГБ генерал-майором Ю.И. Дроздовым и капитаном 2-ого ранга Э.Г. Козловым.
Колесник и Швец поехали в расположение батальона, который разместился примерно в километре от дворца Тадж-Бек, в недостроенном здании, с окнами без стекол. Вместо них натянули плащ-палатки, поставили печки-буржуйки. В тот год зима в Кабуле была суровая, ночью температура воздуха опускалась до 20 мороза.
Накануне Х. Амин перебрался во дворец Тадж-Бек и оказался "под крылышком" "мусульманского" батальона.
Система охраны дворца. Она была организована тщательно и продуманно. Внутри несла службу личная охрана Х. Амина, состоявшая из его родственников и особо доверенных людей. Они и форму носили специальную, отличную от других афганских военнослужащих: на фуражках белые околыши, на рукавах белые манжеты, белые ремни и кобуры. Вторую линию составляли семь постов, на каждом из которых располагалось по четыре часовых, вооруженных пулеметом, гранатометом и автоматами. Смена их производилась через два часа.
Внешнее кольцо охраны образовывали пункты дислокации батальонов бригады охраны (трех мотопехотных и танкового). Они располагались вокруг Тадж-Бека на небольшом удалении. На одной из господствующих высот были закопаны два танка Т-54, которые могли простреливать прямой наводкой местность, прилегающую к дворцу. Всего в бригаде охраны насчитывалось около 2500 человек. Кроме того, неподалеку располагался зенитный полк, на вооружении которого было двенадцать 100-мм зенитных пушек и шестнадцать зенитных пулеметных установок. В Кабуле были и другие армейские части: две пехотные дивизии и танковая бригада.
"Филькина грамота". 21 декабря Колесника и Халбаева вызвал главный военный советник генерал-полковник С.К. Магометов и приказал усилить охрану дворца подразделениями "мусульманского" батальона. Им предписывалось занять оборону между постами охраны и линией расположения афганских батальонов.
По свидетельству С.К. Магометова, когда он разговаривал по спецсвязи с Д.Ф. Устиновым, министр обороны спросил его: "Как идет подготовка к выполнению плана по отстранению от власти Амина?" Но С.К. Магометов не знал об этом ровным счетом ничего. Через некоторое время представитель КГБ СССР генерал-лейтенант Б. Иванов, видимо, переговорив с Ю.В. Андроповым, пригласил к себе С.К. Магометова и показал ему разработанный сотрудниками КГБ план. Главный военный советник возмущался потом, говоря, что это был не план, а "филькина грамота". Пришлось разрабатывать операцию по захвату дворца заново.
Директивы от 24 и 27 декабря. В директиве №312/12/001, подписанной Д.Ф. Устиновым и начальником Генерального штаба Н.В. Огарковым 24 декабря, определялись конкретные задачи на ввод и размещение войск на афганской территории. Участие в боевых действиях не предусматривалось. Конкретные боевые задачи соединениям и частям на подавление сопротивления мятежников были поставлены чуть позже, в директиве министра обороны СССР от 27 декабря № 312/12/002.
На проведение всех мероприятий, связанных с вводом войск в ДРА, отводилось менее суток. Такая поспешность закономерно повлекла за собой дополнительные потери.
Вечером 24 декабря С.К. Магометов и В.В. Колесник приехали на полевой переговорный пункт, который был развернут на стадионе "Клуб э-Аскари" недалеко от американского посольства. По правительственной связи позвонили генералу армии С.Ф. Ахромееву (он находился в Термезе в составе оперативной группы Министерства обороны СССР). Первый заместитель начальника Генерального штаба приказал им к утру 25 декабря шифром доложить решение за двумя подписями. Тут же на узле связи написали доклад, и к двум часам ночи шифровка была отправлена. В.В. Колесник был назначен Министерством обороны СССР руководителем операции "Шторм-ЗЗ3". Руководить действиями спецподразделений КГБ было поручено Ю.И. Дроздову. Ставя ему задачу по ВЧ, Ю.В. Андропов и Н.А. Крючков указали на необходимость продумать все до мелочей, а главное - максимально обеспечить безопасность участников операции.
Доверчивость Амина. Х. Амин, несмотря на то, что сам в сентябре обманул Л.И. Брежнева и Ю.В. Андропова, как ни странно, доверял советским руководителям. Он окружил себя советскими военными советниками, консультировался с высокопоставленными представителями КГБ и Министерства обороны СССР при соответствующих органах ДРА, полностью доверял лишь врачам из СССР и надеялся в конечном итоге на наши войска.
План операции. Планом операции предусматривалось не допустить выдвижения к дворцу Тадж-Бек афганских батальонов (трех мотопехотных и танкового). Против каждого батальона должна была действовать рота спецназа или десантников. Командиром приданной парашютно-десантной роты был старший лейтенант В. Востротин. Одной из важнейших задач был захват двух закопанных танков. Для этого выделили 15 человек во главе с заместителем командира "мусульманского" батальона капитаном Сатаровым, а также четырех снайперов из КГБ. От действий этой группы во многом зависел успех всей операции. Они начинали первыми.
Чтобы приучить афганцев и раньше времени не вызвать подозрения, начали проводить демонстрационные действия: стрельба, выход по тревоге и занятие установленных участков обороны. В ночное время пускали осветительные ракеты, т.к. ночью были сильные морозы, по графику прогревали моторы бронетранспортеров и боевых машин пехоты, чтобы можно было их по сигналу сразу завести. Сначала это вызывало беспокойство. Когда первый раз запустили ракеты, расположение батальона мгновенно осветили прожекторы зенитного полка и приехал начальник охраны дворца майор Джандад.
Постепенно афганцы привыкли и перестали настороженно реагировать на подобные "маневры" батальона. Новую задачу в батальоне знали только Колесник, Швец и Халбаев.
Советские военные советники и специалисты, работавшие в войсках ПВО ДРА, установили контроль над всеми зенитными средствами и местами хранения боеприпасов, а также временно вывели из строя некоторые зенитные установки (сняли прицелы, замки). Таким образом была обеспечена беспрепятственная посадка самолетов с десантниками.
План дворца. 26 декабря советники при личной охране Х. Амина - сотрудники 9-го управления КГБ СССР - смогли провести разведчиков-диверсантов во дворец, где они все внимательно осмотрели, после чего генерал Дроздов составил поэтажный план Тадж-Бека. Офицеры "Грома" и "Зенита" М. Романов, Я. Семенов, В. Федосеев и Ж. Мазаев провели рекогносцировку местности и разведку огневых точек, расположенных на ближайших высотах. Неподалеку от дворца на возвышении находился ресторан, где обычно собирались высшие офицеры афганской армии. Под предлогом того, что советским офицерам якобы требуется заказать места для встречи Нового года, спецназовцы побывали в ресторане, откуда Тадж-Бек был виден как на ладони.
С утра 27-го началась непосредственная подготовка к штурму. Дворец Тадж-Бек располагался на окраине Кабула в Дар-уль-Амане, на высоком поросшем деревьями и кустарником крутом холме, который был к тому же еще оборудован террасами, а все подступы к нему заминированы. К нему вела единственная дорога, усиленно охраняемая. Его толстые стены были способны сдержать удар артиллерии. Если к этому добавить, что местность вокруг дворца простреливалась, то станет понятным, какая нелегкая задача стояла перед армейским спецназом и спецгруппами КГБ СССР.
Задачи на 27 декабря. Наши военные советники получили разные задачи: некоторые 27 декабря должны были остаться в частях на ночь, организовать ужин с подопечными афганцами (для этого им были выданы спиртное и закуска) и ни при каких обстоятельствах не допустить выступления афганских частей против советских войск, другим, наоборот, было приказано долго в подразделениях не задерживаться, и они раньше, чем обычно, уехали домой. Остались только специально назначенные люди, которые были соответственно проинструктированы.
27 декабря в середине дня Дроздов и Колесник еще раз обошли позиции батальона, проинформировали офицеров о плане операции и объявили порядок действий. Командир "мусульманского" батальона майор Халбаев, командиры спецгрупп М. Романов и Я. Семенов поставили боевые задачи командирам подразделений и подгрупп, организовали подготовку к штурму.
Начало ввода советских войск в Афганистан. 22 и 23 декабря советский посол проинформировал Х. Амина, что в Москве удовлетворили его просьбу о направлении советских войск в Афганистан и готовы начать их ввод 25 декабря. Афганский лидер выразил благодарность советскому руководству и отдал распоряжение Генеральному штабу Вооруженных Сил ДРА об оказании содействия вводимым войскам.
Ночью 24 декабря командующий войсками Туркестанского округа генерал-полковник Ю.П. Максимов по телефону доложил министру обороны и начальнику Генерального штаба о готовности войск к выполнению поставленной задачи, а затем направил в их адрес шифротелеграмму с докладом о готовности.
25 декабря 1979 г. в 12.00 в войска поступило распоряжение, подписанное министром обороны СССР Д.Ф. Устиновым, о том, чтобы переход и перелет государственной границы Демократической Республики Афганистан войсками 40-й армии и авиации ВВС начать 25 декабря в 15.00 (время московское).
Первыми переправились разведчики и десантно-штурмовой батальон капитана Л.В. Хабарова, которому предстояло занять перевал Саланг, а затем по понтонному мосту под руководством генерала К. Кузьмина пошли остальные части 108-й мотострелковой дивизии.
Одновременно самолетами военно-транспортной авиации началась переброска по воздуху и высадка основных сил 103-й воздушно-десантной дивизии и остатков 345-го отдельного парашютно-десантного полка на аэродромы столицы и Баграма. К сожалению, не обошлось без жертв - 25 декабря при заходе на посадку в Кабуле врезался в гору и взорвался Ил-76 (командир - капитан В.В. Головчин), на борту которого находилось 37 десантников. Все десантники и 7 членов экипажа самолета погибли.
27 декабря воздушно-десантные подразделения 103-й дивизии генерал-майора И.Ф. Рябченко и выделенные силы от КГБ СССР согласно плану вышли к важным административным и специальным объектам в столице и "усилили" их охрану.
В ночь на 28 декабря в Афганистан вошла еще одна мотострелковая дивизия, ранее развернутая в Кушке (командир - генерал Ю.В. Шаталин). Она направилась в Герат и Шинданд. Один полк этой дивизии разместился на аэродроме Кандагара. Позже он был переформирован в 70-ю бригаду.
Части 108-й мотострелковой дивизии к утру 28 декабря сосредоточились в районе северо-восточнее Кабула.
Амин ликует. Х. Амин находился в эйфории: наконец-то ему удалось добиться заветной цели - советские войска вошли в Афганистан. Днем 27 декабря он устроил пышный обед, принимая в своем роскошном дворце членов Политбюро, министров с семьями. Формальным поводом для торжества стало возвращение из Москвы секретаря ЦК НДПА Панджшири. Он заверил Х. Амина: советское руководство удовлетворено изложенной им версией смерти Н.М. Тараки и сменой лидера страны. СССР окажет Афганистану военную помощь.
Х. Амин торжественно произнес: "Советские дивизии уже на пути сюда. Все идет прекрасно. Я постоянно связываюсь по телефону с товарищем Громыко, и мы сообща обсуждаем вопрос, как лучше сформулировать для мира информацию об оказании нам советской военной помощи".
Отравление . Днем 27 декабря ожидалось также выступление генсека по афганскому телевидению. На съемки во дворец Тадж-Бек были приглашены высшие военные чины и начальники политорганов. Однако во время обеда многие гости почувствовали себя плохо. Некоторые потеряли сознание. Полностью "отключился" и Х. Амин. Его супруга немедленно вызвала командира президентской гвардии Джандада, который позвонил в Центральный военный госпиталь "Чарсад Бистар" и в поликлинику советского посольства. Продукты и гранатовый сок были немедленно направлены на экспертизу, подозреваемые повара задержаны. Усилен режим охраны.
Когда советские врачи - терапевт Виктор Кузнеченков и хирург Анатолий Алексеев - подъехали к внешнему посту охраны и, как обычно, стали сдавать оружие, их дополнительно еще и обыскали, чего раньше никогда не было. Что-то случилось? Наши врачи определили сразу: массовое отравление. Х. Амин лежал раздетый до трусов, с отвисшей челюстью и закатившимися глазами. Он был без сознания, в тяжелой коме. Умер? Прощупали пульс - еле уловимое биение.
Полковники Кузнеченков и Алексеев, не задумываясь, что нарушают чьи-то планы, приступили к спасению главы "дружественной СССР страны". Сначала вставили на место челюсть, затем восстановили дыхание. Отнесли его в ванную комнату, вымыли и стали делать промывание желудка… Когда челюсть перестала опадать и пошла моча, врачи поняли, что Амина удалось спасти.
«Форма одежды номер восемь - что имеем, то и носим» - армейская шутка, ставшая в Афганистане повседневной реальностью. Редкое для СПЕЦНАЗА в Афганистане единообразие формы одежды являлось предметом постоянной критики вышестоящего командования.
Боевая форма разведчиков довольно часто пополнялась предметами трофейного обмундирования, обуви и снаряжения. Судя по радиоперехвату «бандформирований», даже они затруднялись в определении принадлежности «каких-то вооруженных людей, непохожих на "шурави". И неудивительно, т.к. только подразделениям СПЕЦНАЗ разрешалось ведение боевых действий без обязательных для всего личного состава 40 ОА бронежилета и стального шлема (каски), ассоциирующихся у афганцев с внешним видом шурави. Эта единственная привилегия СПЕЦНАЗА вызывала даже зависть у остальных военнослужащих Контингента.
«Облегченка» была основным полевым обмундированием личного состава ОКСВ на протяжении всей «афганской войны». Лишь во второй половине восьмидесятых годов её частично заме-нило полевое обмундирование «нового образца», но оно не пол-ностью отвечало требованиям к действиям личного состава в жарком климате.
Облегченное хлопчатобумажное обмундирование для жарких районов включало куртку с открытым воротником и брюки пря-мого покроя. Летняя облегченная форма одежды предполагала ношение с костюмом панамы и юфтевых ботинок.
Костюмами покроя, аналогичного полевой форме стран НАТО, обеспечивались только подразделения СПЕЦНАЗ МО и КГБ СССР, предназначенные для выполнения боевых задач в тылу противника. В СПЕЦНАЗЕ костюм для спецподразделений назывался «прыжковкой» (в нем совершались учебно-тренировочные прыжки с парашютом) или «песочкой». Первое название прижилось в Союзе, а второе было более привычно «афганцам». Костюм шился из тонкой, но плотной, хлопчатобумажной ткани песочного или оливкового цвета, но встречались образцы обмундирования и цвета охры. В Афганистан для СПЕЦНАЗА в основном поступало обмундирование песочного цвета, которое, к сожалению, быстро выгорало и приобретало почти белый цвет.
Костюм защитный сетчатый (КЗС) входил в комплект индивидуальной защиты военнослужащих от оружия массового поражения. КЗС состоит из хлопчатобумажной куртки с капюшоном и широких шаровар. Он предназначен для одноразового применения на местности, зараженной отравляющими и радиоактивными веществами. Благодаря отличной воздухопроницаемой способности, КЗС пользовался большой популярностью среди всего личного состава Ограниченного контингента. Летом под КЗС одевалось лишь нижнее белье, а в холодное время года он одевался поверх другого обмундирования. Срок службы «одноразового» КЗС был короток, и в подразделениях СПЕЦНАЗ постоянно ощущался дефицит этого имущества химической службы.
Командир 668 оо СпН майор В. Горатенков (справа) проводит смотр готовности 2 роты к выполнению боевой задачи. В центре разведчик-огнеметчик в сетчатом защитном костюме КЗС. Кабул, весна 1988 г.
Маскировочный комбинезон или маскхалат имеет двустороннюю окраску. Благодаря этому одна сторона маскхалата (зеленая) идеально подходит для действий в «зеленке», а другая (серая) - в горно-пустынной местности. Ротные умельцы портные за считанные минуты перешивали комбинезон в костюмную пару - штаны и куртку. Чуть позже отечественная военная промышленность учтет афганский опыт и наладит выпуск маскировочных костюмов вместо комбинезонов. Непрочная ткань маскхалата выдерживала лишь несколько боевых выходов, после чего обмундирование превращалось в лохмотья...
Летнее полевое хлопчатобумажное обмундирование «нового образца», а проще - «эксперименталка», для личного состава ОКСВ в РА стало поступать в массовом количестве со средины восьмидесятых годов. Для пошива «эксперименталки» применялась та же хлопчатобумажная ткань защитного цвета, что и в предыдущей модели полевого обмундирования Советской армии. Из-за множества накладок и карманов обмундирование получилось слишком «теплым» для афганского лета... Разведчики одевали «эксперименталку» на боевые действия только в прохладное время года, а летом предпочитали ей более легкую одежду.
В последующем, после вывода советских войск из Афганистана, полевое обмундирование «нового образца» войдет в историю как «афганка».
Зимние хлопчатобумажные куртка и брюки «нового образца» имели отстегивающийся утеплитель. Отстегивающаяся ватиновая подкладка позволяла использовать это обмундирование в качестве демисезонной одежды. В некоторых случаях разведчики одевали только «утеплитель», что было обусловлено его малым весом и хорошими теплоизоляционными свойствами. Подкладка брюк, даже зимой, одевалась только при совершении марша десантом на бронетехнике или при расположении группы на дневку.
Горное обмундирование спасало разведчиков от ветра и дождя в осенне-зимний период. В комплект горного обмундирования, кроме альпинистского костюма, входили шерстяные свитер и подшлемник, а также горные ботинки с высокими берцами и триконями (шипами). Альпинистский костюм, а проще - «горка» - одевался поверх нательного белья или другого обмундирования. Куртка «горки» одевалась ночью в горах даже летом, несмотря на дневную жару, ночи в Афганистане довольно прохладные. Для СПЕЦНАЗА, да и остальных советских войск в Афганистане, было характерным смешивание всех имеющихся типов обмундирования, когда шла речь об убытии на боевые действия. На «войну» одевалось все, что считалось практичным или было в наличии на данный момент.
Для выполнения отдельных боевых задач разведчики СПЕЦНАЗ иногда переодевались и в «духовскую» одежду. Элементы афганской национальной одежды особенно широко применялись разведчиками при ведении разведывательно-поисковых действий в пешем по¬рядке и на трофейных «боевых» автомобилях, а также в ходе проведения других специальных мероприятий. В многонациональных воинских коллективах смуглые ребята из Средней Азии и Кавказа в национальной афганской одежде внешне особо не отличались от афганцев. При установлении зрительного контакта разведгруппы с противником это обстоятельство позволяло разведчикам выигрывать время и упреждать моджахедов в действиях.
«Старенький», образца аж 1954 года, но удобный рюкзак парашютиста-десантника является основным предметом боевой экипировки СПЕЦНАЗА до наших дней. В компактном РД-54 и снаружи его (с помощью лент завязок) размещалась большая часть имущества, необходимого разведчику для ведения боевых действий. Когда емкости РД-54 для размещения всего необходимого имущества было недостаточно, разведчики использовали альпийские (из комплекта горного снаряжения), туристические или различные трофейные рюкзаки. Очень часто разведчики пришивали к «эрдэшке» дополнительные карманы, но обрезали (за ненадобностью) сумку для гранат и магазинов.
В боевую экипировку разведчиков в Афганистане обязательно входила плащ-палатка, а при возможности и спальный мешок. Плащ-палаткой обеспечивались все военнослужащие срочной службы, а со спальными мешками вышла промашка... Армейские ватные спальники были настолько тяжелыми и объёмными, что вопрос об их применении разведчиками даже не рассматривался. В лучшем случае, отечественные спальники использовались личным составом бронегруппы. В горах и пустыне разведчики отдавали предпочтение трофейным синтепоновым или поролоновым спальникам. В основной своей массе это были спальные мешки гражданского назначения, поступавшие в Пакистан для афганских беженцев, но встречавшиеся только у моджахедов. Кроме упомянутых спальников, у «духов» и, соответственно, СПЕЦНАЗА намного реже встречались армейские английские или другие импортные пуховые спальники.
7,62-мм автоматы АКМС и AKMCЛ (с планкой для крепления ночного прицела) пользовались в СПЕЦНАЗЕ большей популярностью, чем 5,45-мм автоматы. Причиной тому было лучшее останавливающее действие 7,62-мм пули и то, что основным стрелковым оружием моджахедов являлся 7,62-мм китайский образец автомата Калашникова. При относительной автономности действий разведорганов СПЕЦНАЗ наличие у противника однотипных боеприпасов позволяло разведчикам использовать в ходе боя захваченные у противника
7.62- мм патроны (китайские, египетские и пр.). Разведчикам импонировала и возможность пополнения боекомплекта своего автомата трофейными патронами с «разрывными» пулями (бронебойно-зажигательными), так как аналогичными отечественными патронами советские войска в Афганистане из- за соображений «гуманности»
(?!) практически не снабжались. Серьезным аргументом в пользу выбора разведчиками
7.62-мм автомата Калашникова являлось наличие к нему прибора бесшумной и беспламенной стрельбы ПБС-1.
5,45- мм автомат Калашникова был самым массовым оружием подразделений Ограниченного контингента советских войск в Афганистане. На вооружении СПЕЦНАЗА состояли автоматы АКС-74, АКС-74Н (с планкой для крепления ночного прицела) и АКС-74У (укороченный). 5,45-мм автомат Калашникова выгодно отличался от своего 7,62-мм предшественника количеством переносимых разведчиком боеприпасов при их равном весе, лучшей кучностью стрельбы и другими баллистическими характеристиками. К сожалению АКС-74 обладает меньшим останавливающим действием, чем старый добрый АКМ, что имеет немаловажное значение в ближнем бою.
Ножи в качестве боевого оружия СПЕЦНАЗОМ практически не применялись. Исключение составляли лишь те эпизоды, когда разведчики бесшумно устраняли противника, и несколько случаев рукопашной схватки с моджахедами. Но обойтись без ножа в боевом быту и повседневной деятельности было невозможно. Разведчики использовали штык-ножи автоматов, ножи разведчика HP, армейские ножи НА-43, афганские боевые кинжалы и хозяйственные ножи, а также различные модели перочинных и туристических складных ножей.
Ножи применялись для обрезки вьюков с уничтоженного каравана, мелкого ремонта вооружения и снаряжения, открывания консервов, нарезки хлеба и овощей, разделки животных и чистки рыбы, а также для других целей.
СУХОЙ ПАЕК
В ППД частей в Афганистане все военнослужащие обеспечивались горячим трехразовым питанием, а на период выполнения боевых задач сухим пайком. Для военнослужащих подразделений СПЕЦНАЗ предназначался сухой паек «Эталон №5». Для действий в высокогорье в период пребывания советских войск в Афганистане было налажено производство и снабжение войск высококалорийными горными пайками - летним и зимним. В летний зной часть продуктов сухого пайка разведчики нередко оставляли в казарме, а зимой еще бра-ли и дополнительное питание: хлеб, рыбные и мясные консервы, сгущенное молоко и другие продукты, которые получали на складе, покупали в магазине или доставали другими, одним бойцам известными, путями. Иногда однообразный солдатский рацион питания дополняли местные продукты: свежие мясо, рыба, овощи и фрукты; различные восточные сладости и приправы.
Задач было много: оперативное обеспечение соединений, частей и отдельных подразделений картами, топогеодезическая разведка, изготовление макетов местности для органов управления и взаимодействия всех уровней при подготовке и планировании операций, топографическая подготовка войск.
Одной из основных задач топографической службы было обеспечение картами боевых действий войск на территории Афганистана и создание запасов карт на планируемые направления театра военных действий. В начальной стадии крупномасштабных карт всей территории этой страны у войск не было. Самой крупной была карта масштаба 1:200 000 - для проведения рекогносцировок и организации дорожных маршей, но она не отображала конкретные объекты, не имела точных ориентиров, а значит, не позволяла решать многие задачи в интересах войск. Поэтому первично в 1982-1983 годах начали срочно делать карты масштаба 1:100 000, а затем на их базе, снимков со спутника и результатов топогеодезической разведки с 1983-1984 годов стали создавать карты масштаба 1:50 000 для работы в наиболее оперативно важных районах Афганистана, которые уже позволяли производить стрельбы артиллерии по координатам целей. Потом шло наращивание карт-"пятидесяток": с изменением обстановки в результате боевых действий, с уточнением каких-то природных особенностей в них вносились оперативные исправления. И когда мы картами масштаба 1:50 000 покрыли всю площадь Афганистана, за счет этого создали и специальные карты геодезических данных. Так появилась геодезическая основа - точные координаты каких-то объектов, пунктов, так необходимые для стрельб ракетных войск и артиллерии, для привязки к местности боевых порядков войск.
Картами масштаба 1:100 000 войска 40-й армии были обеспечены к 1985 году на 70-75 процентов, к 1986-му - практически на все 100. А картами масштаба 1:50 000 были обеспечены полностью где-то к 1986-1987 годам.
Как осуществлялась топографическая разведка?
К ведению топографической разведки местности в период выдвижения войск и в ходе боевых действий привлекались топографы всех соединений и частей 40-й армии. Наверное, 60 процентов всей топографической разведки ложилось на аэрофотосъемку. Особенно перед крупными боевыми операциями. Под Кабулом стояла эскадрилья самолетов, среди них и самолет Ан-30 с оборудованием для фотосъемки с воздуха - он и совершал полеты в наиболее важные районы. Фотосъемку в данном случае вели сами летчики, поскольку они были более подготовлены для работы с этой техникой, а топографы, которые вылетали вместе с ними, только уточняли им задачу. У авиаторов была своя фотолаборатория, и когда потом на земле мы вместе с ними обрабатывали отснятую информацию, такая работа приносила хорошие плоды. Хотя Ан-30 летал под прикрытием вертолетов, все равно ведение топографической разведки с воздуха было довольно рискованным занятием - в любой момент эти самолеты могли подбить. Но, слава Богу, такого ни разу не произошло.
На земле вся необходимая информация собиралась в ходе естественных повседневных наблюдений. Специфика Афганистана заключалась в том, что никакие специальные топогеодезические экспедиции никто никуда не направлял, топографы передвигались по всей территории только в составе войск при проведении тех или иных операций. Примечалось все. Например, автоколонны, как правило, водили армейские, дивизионные, бригадные топографы, и перед всяким маршем они напоминали водителям и старшим машин: "Мужики, где-то что-то увидите подозрительное - сразу докладывайте". Что замечалось? Там, где раньше не было растительности никакой, вдруг появился кустик - значит, это ориентир для кого-то. Появился у дороги треугольник из камней, явно выложенный руками человека, - тоже ориентир. Подобную информацию давали нам и разведподразделения, спецназовцы. В дальнейшем, после того как топографы определяли координаты обнаруженных ориентиров, артиллеристы давали туда беспокоящий огонь, и иногда это было эффективно.
Вся добытая топографическая информация стекалась к начальникам топографических служб дивизий, бригад, а от них - ко мне, начальнику топографической службы 40-й армии. Эту информацию мы обобщали и передавали в топографическую службу Туркестанского военного округа, которая в то время работала по штату военного времени - было увеличено число офицеров. Оттуда информация для дальнейшей обработки распределялась по топогеодезическим отрядам Топографической службы ВС СССР, которые в указанные сроки должны были внести в карты соответствующие исправления. В стационарных условиях работали одновременно четыре топогеодезических отряда центрального подчинения - Ногинский, Голицынский, Иркутский, Ивановский и Ташкентская картографическая фабрика. Кроме них в каждом военном округе имелось по два-три полевых топогеодезических отряда, которые также занимались оперативным исправлением карт. Каждый из отрядов работал над каким-то определенным регионом Афганистана по разнарядке Военно-топографического управления Генерального штаба ВС СССР.
Уже исправленные и дополненные карты снова поступали в нашу топографическую службу, которая дислоцировалась в окрестностях Кабула рядом со штабом 40-й армии, в районе Даруламан. Солдаты-сортировщики армейской топографической части, которая находилась там же, быстро набирали эти карты, грузили их в специальные машины АШТ (армейская штабная топографическая машина на базе "ЗИЛ-131") и развозили по частям. Когда требовалось более оперативно доставить карты, нам выделяли вертолеты.
Для вставок из личного дела
| ЛИЧНОЕ ДЕЛО
ПАВЛОВ Борис Никитич
|
||
- В период вашей командировки войска испытывали нехватку карт?
Карт хватало и проблем не было, потому что машине что печатать один лист, что десять тысяч - разница в лишнем получасе времени. Карты для нас печатали Иркутская, Киевская, Минская фабрики и Московская фабрика имени Дунаева. Но в основном Ташкентская фабрика - до самого вывода войск. Кроме того, печатали походные картографические части: структурные подразделения, которые и в полевых, и в стационарных условиях обеспечивали издание нужного количества карт.
Специальные карты и боевые графические документы мы изготавливали уже собственными силами. В армейской топографической части были печатные машины типа ОП-3, ОП-4, "Ромайор", "Доминант". Две последние импортные, а ОП-3, ОП-4 - отечественные машины, которые были установлены и стационарно, и в походном варианте на машинах "Урал". Их обслуживали солдатики-специалисты: лаборанты, фотолаборанты и непосредственно печатники, которых готовил по заявкам округов Звенигородский учебный топогеодезический отряд - единственное в своем роде учебное заведение.
К специальным картам относились карты горных проходов и перевалов, карты преодоления водных рубежей, схода снежных лавин, карты геодезических данных. С более крупных карт мы снимали координаты и переносили их на мелкомасштабные. Карты геодезических данных были незаменимыми особенно для артиллеристов. Когда же срочно требовалось большее, чем обычно, количество специальных карт, мы отправляли оригиналы самолетом в Ташкент и через 2-3 дня нам привозили уже изданный тираж.
А для чего требовалось изготавливать макеты, почему нельзя было ограничиться одними картами?
На карте не все доходило до сознания командиров. Там ведь одни горы и скалы, и нужно было иметь хорошее воображение и идеальную зрительную память, чтобы при помощи одной лишь карты все понять. А на макете сразу все было видно: где какая гора, куда ведет ущелье, какие части за какими идут, как выдвигаются и откуда. Макет - это идеальная отработка будущих действий. Все операции требовали изготовления отдельных макетов для отработки вопросов взаимодействия, так что это был еще один основной вид нашей деятельности - изготовление макетов местности на уровне штаба армии. Подобные макеты делались и в штабах дивизий, бригад и полков - везде трудились свои макетчики. И вообще планирование операций, отработка действий войск и постановка задач на этих макетах - обычная практика для всех соединений и частей 40-й армии в Афганистане.
Мы изготавливали макеты местности практически по 2-3 раза в месяц непосредственно перед штабом армии. Специально для этих целей была выделена площадка, закрытая маскировочной сетью, чтобы макеты не видел никто из посторонних. Только строго определенные лица входили на эту площадку. Для изготовления макетов, как правило, использовали землю, песок, цемент, краски и фигуры, которые вырезали-выпиливали наши солдатики. Их действиями руководили толковые офицеры. Это была очень трудоемкая, серьезная и кропотливая работа. Случалось, что команду нам давали в 10 вечера, а к 6 утра макет должен был быть готов. А размеры у каждого из таких макетов были немалые - примерно 6х10 метров. Не только командование штаба армии, но и все начальники родов войск и служб всегда давали этой работе топографов самую высокую оценку.
А афганцев допускали к этим макетам при штабе армии?
Были лица, которые допускались с разрешения командующего армией. Потому что сверху из Москвы спускали команды - учить их, чтобы они воевали, а мы их якобы только поддерживали. Однако стоило их допустить к нашим макетам, операции проходили не так удачно.
Как вы оценивали топографическую подготовку советских офицеров?
В целом топографическая подготовка войск была слабой на всех этапах с 1979 по 1989 год. И что характерно: лейтенанты, те же командиры взводов, пришедшие из училищ, или старшие офицеры более или менее знали топографию, а вот между этими категориями как бы образовался какой-то просвет: командиры рот основательно подзабыли все то, что когда-то учили, вели себя так, словно карту в первый раз видели. К тому же карты горной местности читать труднее, чем карты равнин, потому что просек, болот, лесов, озер в Афганистане не было. Неумение читать карты порой приводило к тому, что командиры, в основном мотострелки или танкисты, заводили свои подразделения не туда, куда надо. У меня в армейской топографической части, развернутой по штату военного времени, были всего 112-118 человек, из них офицеров - порядка 18, включая лейтенантов, которые проводили занятия по топографии непосредственно в войсках с офицерами любого ранга вплоть до полковника. Подробно доводили до них информацию о каких-то новшествах, исправлениях или дополнениях на картах, какие появились, чтобы те могли правильно читать карту и ставить задачи своим подчиненным уже без ошибок. Доходило до того, что как только мы приезжали в какие-то подразделения, руководство старалось усадить на занятия по топографической подготовке всех офицеров, кого только было возможно, - почувствовали жизненную необходимость. И наши топографы в очередной раз принимались растолковывать им все, начиная с условных знаков: где что означает.
У афганцев имелись свои карты, вы как-то использовали их в своей работе?
Мы, конечно, их изучали, но они не нашли у нас применения. Эти карты были на фарси или на английском и очень старых годов издания. К тому же буквально в единичном количестве и отображали только отдельные куски местности. Сплошной карты всего Афганистана у афганцев не было. Даже карты масштаба 1:50 000 - листы размера 30х30 см, то есть если померить - всего-навсего 15х15 км. Что толку нам было в них? Поэтому прибегать к помощи переводчиков резона не было - наши карты были лучше: наглядны, легко читаемы, доступны пониманию любого советского офицера. От военных контрразведчиков до нас доходила такая информация, что душманы искали возможности обменом или выкупом добыть именно советские карты.
Были случаи, когда военнослужащие в ходе боевых действий или по халатности теряли карты?
Такие случаи были, но как ЧП это не расценивалось. Потому что карта масштаба 1:200 000 - "двухсотка" не считалась секретной. "Сотка" имела гриф "Для служебного пользования". Да, карта масштаба 1:50 000 была секретной, но "пятидесятки" или, как их еще называли, "полукилометровки" офицерам полков, бригад и дивизий, как правило, не выдавались - они имелись лишь у штабных офицеров в пределах оперативного управления армии. До офицеров полевых частей доходили только карты-"сотки" с какой-то частичной информацией.
А какие карты мы оставили афганским правительственным войскам перед выводом войск?
Мы им оставили полностью карты масштаба до 1:100 000. А карты-"пятидесятки" оставляли только на определенные районы - пункты дислокации их воинских частей. Это было обусловлено мерами предосторожности, чтобы данные карты потом не попали в другие страны. Все остальные карты масштаба 1:50 000 я вывозил полностью назад на территорию СССР.
Топографическая часть армии часто подвергалась нападениям или обстрелам в пункте постоянной дислокации под Кабулом?
Обстрелы были и достаточно много. На эти случаи у нас имелись вырытые в земле убежища, казармы были обложены мешками с песком. Обстрелы велись реактивными снарядами в основном в вечернее время. Душманы пускали РС с расстояния, может быть, 5-6 км. Как правило, 2, 3, 4 снаряда, не более, потому что почти сразу наша батарея отвечала огнем. За время моей командировки с 1987 по 1989 год среди топографов ни одного погибшего не было. Одного солдата ранило осколком от РС на территории части, и одна грузовая машина - "ЗиЛ-131" АШТ подорвалась на мине - ее всю выворотило, но за счет карт люди остались живы, даже ранения не получили.
Другая опасность - мины. Причем не только на дорогах, когда мы с колоннами передвигались. С нашей топочасти была тропинка напрямую в штаб 40-й армии. Ходим-ходим, вроде все нормально, вдруг: бабах - кто-то подорвался на противопехотной мине.
Как же так, территория-то была охраняемая?
Охраняемая. Но там было много и рабочих-афганцев из обслуживающего персонала. А иногда от ветра поднималась пыль сплошная - много разных людей в камуфляже и без ходили с завязанными полузакрытыми лицами. Вроде бы чужих никого из афганцев не должно было быть, но они проникали. Им же за это платили деньги. Заползали каким-то образом, ставили мины где попало. Бывало, что не только наши, но и они сами же и подрывались. Как-то около 16 часов шел с полковником Николаем Еловиком - заместителем начальника инженерных войск 40-й армии - из штаба к себе в часть, вдруг в какой-то момент взрыв и все полетело. Визг, стон. Подошли: лежит мальчик-афганец лет 15, глаза открыты, без рук, без ног. Дышит ли - непонятно. Посмотрели: "Коля, чего делать будем?". С собой была плащ-палатка - сбросили ее, положили парня туда, кишки и все остальное и понесли в поликлинику, которая была неподалеку.
Когда сами вышли из Афганистана?
Выходил я в числе последних в середине января 1989 года, поскольку карты нужны были до самого конца. За пределами нашего городка уже шли ожесточенные бои между самими душманами: делили территорию между собой, и как раз в этот период мне поручили выводить колонну - порядка 70 единиц техники. Колонна шла смешанная: наша топографическая часть на грузовых машинах с оборудованием, спецтехникой и материалами; подразделения батальона охраны штаба армии; подразделения Особого отдела; некоторые тыловые подразделения. Нам было придано 2 танка и 3 БМП. Воздушное прикрытие - "вертушки" Ми-24, которые появлялись парами с промежутком в полчаса. По дороге от Кабула до Термеза стояли заставы от 103-й вдд и 108-й мсд. На марш нам были даны сутки. 14 января наша колонна сосредоточилась недалеко от моста через реку Аму-Дарья и только в начале февраля пересекла реку и расположилась в районе Термеза. Колонны шли через сутки - так поэтапно мы выходили.
Вашу колонну не обстреливали?
Она прошла без происшествий, а перед нами были случаи обстрелов колонн, были и раненые, и потери. Что было после нас, мы уже не знали. Жили потом еще месяц в палатках в учебном центре под Термезом на границе, сразу же за рекой, где в свое время готовили наших военнослужащих перед переброской на территорию Афганистана. Потому что командованием армии была поставлена задача: находиться в полной боевой готовности со всем техническим обеспечением на случай возвращения назад - такое предусматривалось. Через месяц - 15 февраля нам дали команду убыть к пунктам постоянной дислокации.
Ввод частей и подразделений Советской армии и их участие в гражданской войне в Афганистане между отрядами вооруженной оппозиции и правительством Демократической Республики Афганистан (ДРА). Гражданская война начала разворачиваться в Афганистане как последствие преобразований, проводимых прокоммунистическим правительством страны, пришедшим к власти после Апрельской революции 1978. 12 декабря 1979 Политбюро ЦК КПСС, руководствуясь статьей о взаимных обязательствах по обеспечению территориальной целостности договора о дружбе с ДРА, приняло решение о вводе войск в Афганистан. Предполагалось, что войска 40-й армии обеспечат охрану важнейших стратегических и промышленных объектов страны.
Фотограф А. Соломонов. Советская бронетехника и афганские женщины с детьми на одной из горных дорог на Джелалабад. Афганистан. 12 июня 1988. РИА Новости
В Афганистан были введены вместе с частями обеспечения и обслуживания четыре дивизии, пять отдельных бригад, четыре отдельных полка, четыре полка боевой авиации, три вертолетных полка, трубопроводная бригада и отдельные подразделения КГБ и МВД СССР. Советские войска охраняли дороги, газопромыслы, электростанции, обеспечивали функционирование аэродромов, проводку транспортa с военными и хозяйственными грузами. Однако поддержка правительственных войск в боевых действиях против вооруженных отрядов оппозиции еще больше обострила обстановку и привела к эскалации вооруженного сопротивления правящему режиму.
Фотограф А. Соломонов. Советские воины-интернационалисты возвращаются на Родину. Дорога через перевал Саланг, Афганистан. 16 мая 1988. РИА Новости
Действия ограниченного контингента советских войск в Афганистане условно можно разделить на четыре основных этапа. На 1-м этапе (декабрь 1979 - февраль 1980) были осуществлены ввод войск, развертывание по гарнизонам и организация охраны пунктов дислокации и различных объектов.
Фотограф А. Соломонов. Советские солдаты проводят инженерную разведку дорог. Афганистан. 1980-е. РИА Новости
Для 2-го этапа (март 1980 - апрель 1985) было характерно ведение активных боевых действий, в том числе осуществление широкомасштабных операций с применением многих видов и родов вооруженных сил совместно с правительственными войсками ДРА. Одновременно велась работа по реорганизации, укреплению и снабжению всем необходимым вооруженных сил ДРА.
Оператор неизвестен. Афганские моджахеды обстреливают из горного орудия танковую колонну ограниченного контингента советских войск. Афганистан. 1980-е. РГАКФД
На 3-м этапе (май 1985 - декабрь 1986) произошел переход от активных боевых действий преимущественно к разведывательной и огневой поддержке действий правительственных войск. Советские мотострелковые, воздушно-десантные и танковые формирования выступали в роли резерва и своеoбразных «подпорок» для боевой устойчивости войск ДРА. Более активная роль отводилась подразделениям спецназначения, проводящим специальные противоповстанческие боевые операции. Не прекращались оказание помощи и в снабжении вооруженных сил ДРА, помощь гражданскому населению.
Операторы Г. Гаврилов, С. Гусев. Груз 200. Опечатывание контейнера с телом погибшего советского воина перед отправкой на Родину. Афганистан. 1980-е. РГАКФД
Во время последнего, 4-го, этапа (январь 1987 - 15 февраля 1989) был осуществлен полный вывод советских войск.
Операторы В. Доброницкий, И. Филатов. Колонна советской бронетехники следует через афганский кишлак. Афганистан. 1980-е. РГАКФД
Всего с 25 декабря 1979 по 15 февраля 1989 в составе ограниченного контингента войск ДРА прошли службу 620 тысяч военнослужащих (в Советской армии - 525,2 тысячи солдат срочной службы и 62,9 тысячи офицеров), в частях КГБ и МВД СССР - 95 тысяч человек. Одновременно в качестве вольнонаемных служащих в Афганистане работала 21 тысяча человек. За время пребывания в ДРА безвозвратные людские потери советских вооруженных сил составили (вместе с пограничными и внутренними войсками) 15 051 человек. Пропало без вести и оказалось в плену 417 военнослужащих, из которых вернулись на Родину - 130.
Оператор Р. Ромм. Колонна советской бронетехники. Афганистан. 1988. РГАКФД
Санитарные потери составили 469 685 человек, в том числе раненых, контуженых, травмированных - 53 753 человека (11,44 процента); заболевших - 415 932 человека (88,56 процента). Потери в вооружении и военной технике составили: самолетов - 118; вертолетов - 333; танков - 147; БМП, БМД, БТР - 1 314; орудий и минометов - 433; радиостанций, командно-штабных машин - 1 138; инженерных машин - 510; автомобилей бортовых и бензовозов - 1 369.
Оператор С. Тер-Аванесов. Подразделение десантников в разведке. Афганистан. 1980-е. РГАКФД
За время пребывания в Афганистане звание Героя Советского Союза было присвоено 86 военнослужащим. Свыше 100 тысяч человек были награждены орденами и медалями СССР.
Фотограф А. Соломонов. Блокпост ограниченного контингента советских войск на охране аэродрома Кабула от нападений моджахедов. Афганистан. 24 июля 1988. РИА Новости
Операторы Г. Гаврилов, С. Гусев. Советские вертолеты в воздухе. На первом плане - вертолет огневой поддержки Ми-24, на втором - Ми-6. Афганистан. 1980-е. РГАКФД
Фотограф А. Соломонов. Вертолеты огневой поддержки Ми-24 на аэродроме Кабула. Афганистан. 16 июня 1988. РИА Новости
Фотограф А. Соломонов. Блокпост ограниченного контингента советских войск на охране горной дороги. Афганистан. 15 мая 1988. РИА Новости
Операторы В. Доброницкий, И. Филатов. Совещание перед боевым заданием. Афганистан. 1980-е. РГАКФД
Операторы В. Доброницкий, И. Филатов. Переноска снарядов к огневой позиции. Афганистан. 1980-е. РГАКФД
Фотограф А. Соломонов. Артиллеристы 40-й армии подавляют огневые точки противника в районе Пагман. Предместье Кабула. Афганистан. 1 сентября 1988. РИА Новости
Операторы А. Зайцев, С. Ульянов. Вывод ограниченного контингента советских войск из Афганистана. Колонна советской бронетехники проходит по мосту через р. Пяндж. Таджикистан. 1988. РГАКФД
Оператор Р. Ромм. Военный парад советских частей по случаю возвращения из Афганистана. Афганистан. 1988. РГАКФД
Операторы Е. Аккуратов, М. Левенберг, А. Ломтев, И. Филатов. Вывод ограниченного контингента советских войск из Афганистана. Командующий 40-й армией генерал-лейтенант Б.В. Громов с последним бронетранспортером на мосту через р. Пяндж. Таджикистан. 15 февраля 1989. РГАКФД
Операторы А. Зайцев, С. Ульянов. Советские пограничники у пограничного столба на границе СССР и Афганистана. Термез. Узбекистан. 1988. РГАКФД
Фотографии позаимствованы из издания: Военная летопись России в фотографиях. 1850-е - 2000-е: Альбом. - М.: Голден-Би, 2009.
